| Жан Маре 11 декабря 1913 — 8 ноября 1998 Принц обаяния - так во Франции называли Жана Маре - кумира зрителей 40-60 годов.
Жан Виллен-Маре родился 11 декабря 1913 года в Шербуре.
Большую роль в жизни Жана сыграла его мать Анриетт, которую он в детстве обожал. Мать Жана была красивой, волевой, острой на язык, артистически одаренной женщиной. Она любила своих детей, была строга и справедлива; по словам Маре, воспитывала в них мужество, стойкость и бесстрашие. Но, будучи большой авантюристкой, она не смогла стать добрым ангелом своим сыновьям. Мадам Маре была профессиональной мошенницей и воровкой: воровала в шикарных магазинах, таким способом зарабатывая на жизнь. Глубоко переживая и никогда не афишируя занятие своей матери, Жан «не смел ее осуждать», лишь старался заработать как можно больше денег, чтобы ей не приходилось больше заниматься своим «делом». Но это все равно продолжалось. Между матерью и сыном происходили конфликты, делавшие их обоих несчастными. Периодически пребывая в тюрьме и исчезая из его жизни, мадам Маре все же желала играть главную роль в судьбе своего сына. Она эгоистично любила его, безжалостно критикуя всех его друзей и близких, препятствуя встрече с отцом. Маре говорил, что между актером и аферистом много общего: оба аморальны и видят в жизни, прежде всего, игру. Отец его, шербурский врач Альфред Виллен-Маре, на рецептах и визитных карточках именовал себя просто Мааре, так как «Вилен» по-французски «плохой», он убрал его из своего имени.
«В 1914 году, когда мой отец уходил на войну, мне было чуть меньше года. Когда он вернулся, мне было пять. Помню, я сидел верхом на сенбернаре и, увидев его в дверях, закричал: «Это что еще за верзила! Прогоните его, он мне не нравится!» Верзила - потому что ростом он был не меньше чем 1 м 90. Он отвесил мне пощечину. Вскоре мои родители разъехались. Я и брат достались матери, а сенбернар - отцу»...
Альфред Виллен-Маре ушел на войну, когда младшему из двух сыновей не было и года. В 1918 родители развелись и семья - бабушка, ее сестра, и Анриетт с двумя мальчиками покинули Север Франции и переехали в Париж.
Уже в 4 года Жан знал,что будет актером - бредил кинематографом - разыгрывал с куклами и солдатиками сюжеты, навеянные приключенческими картинами с участием звезд немого кино - Пирл Уайт, Фэйрбэнкса, Мэри Пикфорд. Увлекался мифами и себя представлял богом, из прихоти притворяющимся человеческим ребенком. Воображение его было романтичным и буйным. Мог заплакать навзрыд, наблюдая себя со стороны и удивляясь своим слезам. Жан мечтал когда-нибудь встретиться с Пирл Уайт: ее головокружительные трюки заставляют мальчика замирать от восторга. Через много лет, в Америке, эта встреча состоится, но Маре ждет разочарование. Стареющая актриса признается ему, что все трюки за нее выполняли дублеры.
Дома, окруженный любовью многих женщин, Жанно прятал свои недостатки - очень хотел нравиться. В школе по этой же причине безобразничал, чтоб избежать положения пай-мальчика и не потерять авторитета у приятелей. Выдавал себя за отпрыска знатного рода, приворовывал и был мастером жестоких шуточек. Ради успеха у сверстников, побеждая страх, лазил в самые темные закутки и ходил по крышам. Когда Жану прописали очки, отказался их носить из-за боязни насмешек (по этой же причине позже перестал врать). Попав в церковную школу, стал прилежно учиться с той же жаждой первенства, с какой прежде хулиганил в интернате.
Прежде чем стать актером, он перепробовал множество профессий: помощника фотографа, почтового работника, художника. В то же время юноша рассылал свои фото на все киностудии- надеялся на небольшую роль. Отправившись на прослушивание - выспренно читал романтические поэмы. Вместо одобрения однажды услышал от педагога: «Вам надо лечиться, Вы истерик».
Три раза молодой Маре безуспешно пытался поступить на актерское отделение Парижской Консерватории. Наконец был принят на курсы Шарля Дюллена. Мэтр проповедовал искусство простое, сдержанное, естественное, но «без этой ужасающей естественности натуралистов». В школе была довольно высокая плата за обучение, но тем, кто выступал статистом в группе Дюллена, давались льготы. В «Юлии Цезаре» Маре исполнял сразу пять ролей: римского бегуна, галла, слуги, римского легионера, и еще нес убитого Цезаря.
В 1963 году, отвечая на анкету журнала «Искусство кино», Жан Маре писал: «Когда я занимался на курсах Дюллена, одним из моих педагогов был Соколов, прекрасный актер. Он сам был учеником Станиславского и много рассказывал о его системе. Себя я тоже приобщаю к этой школе, имеющей огромное значение для кинематографа: она требует находить для самого сильного внутреннего чувства очень точное и сдержанное внешнее выражение». Появился на экране в первой эпизодической роли. Вышел на сцену в массовке. А затем был взят под опеку знаменитым поэтом и режиссером Жаном Кокто.
С 20-ти лет Маре пытает счастье в киностудиях. Режиссер Марсель Л'Эрбье берет его в ассистенты, снимает в эпизодических ролях в фильмах «Счастье», «Скандал», «Новые люди»... Когда он шел в кино, чтобы увидеть себя в этих эпизодах, то даже не всегда мог найти себя в кадре.
Однажды к Жану Маре подошла молодая девушка с другого курса и предложила поучаствовать в пьесе «Царь Эдип» Жана Кокто. Вести репетиции обещал сам автор. Предложение было принято.
Юный красавец и сорокалетний сухопарый эстет, сжигаемый страстью к опиуму. Они стали творческим тандемом, учеником и учителем, парой, не скрывающей своих отношений. За намеки на их связь Жан не раз давал острякам зуботычины. «Мы так близки, что в этом есть искусство». Их любовная переписка в стихах вошла в антологию мировой поэзии, а фильмы и спектакли, поставленные Кокто для Маре, - в сокровищницу французской культуры. День их встречи Жан назвал вторым днем рождения.
Мелодрама «Вечное возвращение» на сюжет «Тристана и Изольды» (по сценарию Кокто) в одночасье сделала скромного статиста кумиром всей Франции. Малоопытный, но пластически выразительный актер стал послушным материалом в руках мэтра, находкой для драматурга и режиссера, тяготевшего к поэтическому переосмыслению античных мифов и старинных легенд
Когда в 1937 году Маре впервые появился в экзотичной гостиной Кокто, то он был красивым, но малообразованным юношей. Сцена первой встречи описана самим Жаном Маре в его книге воспоминаний: «В освещенной мягким, затененным светом комнате, где прихотливая фантазия хозяина соединила игрушечную лошадку и магический кристалл, эскизы Пикассо и китайскую опиумную трубку, мэтр в белом махровом халате и шелковом шарфе на шее напряженно всматривается в лицо молодого дилетанта - своего слушателя. Нервные, удлиненные пальцы пианиста рассеянно теребят вьющиеся волосы. И вдруг мэтр встает, подходит ко мне и произносит ошеломляющую фразу: «Это катастрофа! Я вас люблю!» Страх перед всемогущим режиссером и мгновенно мелькнувшие в мыслях блистательные возможности заставили меня пойти на маленькую ложь и чуть слышно ответить: «Я тоже». Эта ложь была маленькой еще и потому, что очень скоро она стала правдой... Я полюбил Жана».
Всего за восемь дней Кокто написал пьесу специально для Жана Маре - «Трудные родители». Маре опасался, что ему не по силам сыграть роль молодого Мишеля. Роль действительно сложная - и смешная, и драматическая, и слезливая, и благородная. Но волновался он напрасно. После премьеры переполненный зал кричал «Браво!» Маре плакал от счастья. В его гримерную рвались театральные и кинематографические знаменитости. «После триумфальной премьеры «Родителей» настоящая радость входит в мою жизнь, - писал Маре. - Каждый вечер я шел в театр, как к любовнице. Я уходил оттуда, как уходят от нее - блаженствуя и исчерпав себя до дна. Критики единодушно хвалили меня, пьесу, моих товарищей».
Кокто нашел себе новую квартиру, и Жан Маре переезжает к нему. Но из-за этого переезда разразилась драма: мать Маре долго не могла простить своему сыну столь экстравагантный поступок.
Кокто тщательно и настойчиво занимался образованием друга. Начав с простейшего - списка из двадцати названий классики мировой литературы, которые следовало прочитать, он постепенно приохотил Маре к чтению. Кокто заставил его брать уроки у профессиональных живописцев, научил правилам этикета. «Он родился красавцем от красивой матери, - писал впоследствии Кокто, - и ему требовалась соответствующая душа, чтобы носить этот прекрасный костюм. Все свои силы я вкладывал в то, чтобы развить в нем его лучшие природные задатки - благородство, мужество, щедрость души».
«Самый большой успех в моей жизни я пережил в 1939 году с «Адской машиной» Кокто, - утверждал более полувека спустя Жан Маре. - Нас вызывали 35 раз. И тогда я сказал: «Опустите железный занавес, чтобы зрители, наконец, поняли, что спектакль окончен». Но и железный занавес поднимали и опускали три раза, так как публика буквально цеплялась за него».
В 1940 году Маре - шофер воинской части, квартирующейся в Мондидье. Затем его посылают на наблюдательный пункт. Позже Маре скажет: «Я не бежал от героизма, но героизм упорно бежал от меня». Петэновский мир застал его на положении штатского в городе Ош. Маре возвращается в Париж. Но «Трудные родители» запрещены новой администрацией, и Жан решает поставить «Британника» по пьесе Расина.
Маре считал, что «это пьеса о формировании характера, и было бы ошибкой сразу же показать Нерона как непривлекательного человека». Только борьба, происходящая между уважением к авторитету матери и любовью к Юнии, предназначенной Британнику, делает из него к финалу пьесы чудовище.
«Когда я ставил «Британника» и «Андромаху», - вспоминал, много лет спустя, актер - я пытался добиться наибольшей естественности в декламации и ликвидировать напевность александрийского стиха. Это вызвало скандал. Мнения зрителей и прессы разделились. Однако мне не кажется, что все это вело к разрыву с традициями французского театра. Я хотел только обновить их, приспособить к нашему времени».
«Андромаха» производит эффект разорвавшейся бомбы, настолько необычна постановка: отказ от традиционной декламации, неожиданные костюмы, декорации, прически. Маре, сам того не желая, создал принципиально новый спектакль, на фоне которого другие спектакли казались устаревшими. Спектакль пользовался бесспорным успехом. Правда, среди критиков раздавались голоса, что «так нельзя ставить Расина». Другие называли Маре новатором, борцом против одряхлевших канонов, приветствовали его запреты на «певучесть» и «музыкальность» в произнесении стихотворного текста, цитировали его возглас: «Музыкальности хватит в самих стихах!»
На генеральной репетиции «Британника» Марсель Карне предложил Маре главную роль в своем фильме. Но настоящей звездой он стал после выхода на экраны картины «Вечное возвращение» (1943) по сценарию Кокто, где он снимается со своей собакой - Мулуком, подобранным на войне и ставшим ему верным и любимым другом. Маре становится звездой, его донимают поклонники и поклонницы. Эта лента навсегда определила двойственность его амплуа: с одной стороны - неотразимый любовник, с другой - актер элитарного кино. В основу фильма положена старинная легенда о Тристане и Изольде, только перенесенная в современный мир. Тристан становится Патрисом, а Изольда - Натали. Эта романтическая картина о несчастной любви и о наказании за нее не могла оставить равнодушными сентиментальных французов.
С первого же дня парижского восстания Маре - самый активный его участник. В 1944 году он записывается в танковый дивизион генерала Леклерка. Маре награждают Военным крестом и орденом Почетного легиона. Со спокойной совестью Жан возвращается к работе в театре и кино.
О своей личной жизни Жан Маре не любил откровенничать. Мила Парелли, актриса, с которой у Маре был роман, рассказывала, что он полушутя-полусерьезно сделал ей предложение. Правда, этот брак просуществовал недолго, но они остались друзьями на всю жизнь. У него хранилась фотография Марлен Дитрих с полушутливой надписью с одной стороны: «Ты не хочешь взять меня замуж? Нет?»... И с другой, глянцевой: «Я умею готовить». Чувство же Жана Маре к актрисе Мишель Морган было серьезным. «Она - единственная женщина, которую я смог бы по-настоящему полюбить». Но Мишель Морган выходит замуж за Анри Видаля. Она вспоминает: «Он говорил мне, что хочет на мне жениться, но в то же время был влюблен в кого-то еще. Жан был великолепен, обаятелен, но иногда впадал в ужасный гнев. Играть с ним было удовольствием. Всегда все обсуждали. Никаких ссор, никакого соперничества. У него был священный огонь, у меня же не настолько. Он хотел уговорить меня играть на сцене, но я испытывала страх перед сценой. Позже мы играли с ним в «Священных чудовищах» и, каждый вечер встречаясь, радовались друг другу. Гастрольные поездки с ним были очарованием: вечерние прогулки, маленькие бистро... Я любила честность Жана Маре, его достоинство, его откровенность, его мужество. Он ничего не боялся. Он был способен даже применить силу. Он не отказывался признать себя гомосексуалистом, не делая из этого знамени. Да, я любила Жана Маре. Это была настоящая дружба».
После красивой легенды «Вечное возвращение» Кокто и Маре предложили зрителям фильм-сказку «Красавица и чудовище» (1945). Маска Чудовища наклеивалась на кожу лица в течение пяти часов, не менее болезненной процедурой было снятие грима, потому что маску приходилось буквально сдирать с кожи. Зрительский успех «Красавицы и чудовища» был наградой самоотверженному актеру.
После войны слава Маре-кинозвезды поугасла - пришли времена других героев. Жан ничуть не огорчился - он увлеченно работал в театре, спал, порой, не более двух часов в сутки. В 1949 году дебютировал в «Комеди Франсэз» в роли Нерона. Снимал комнату напротив театра, а, репетируя Цезаря в пьессе Бернарда Шоу, переодевался в гримуборной великой Сары Бернар. Его игрой в трагедиях Шекспира восхищался весь Париж. Маре, некогда забавлявший критиков своей «статичностью и внутренней пустотой» в образе Короля Лира, поразил самого Лоуренса Оливье. Правда, это случилось несколько позже.
В 1947 году Маре сыграл в фильме плаща и шпаги - «Рюи Блазе» (1947) Бийона и Кокто. Он исполнил сразу две роли: утонченного гранда Рюи Блаза, выбившегося из низов, и добровольно оставившего свет благородного разбойника Дона Сезара де Базана.
Не все знают, что у актера была сильная близорукость. Смеясь своим неподражаемым смехом, он не устает повторять: «Я не боюсь. Нет, я не хочу дублера». Маре рискует, но снова и снова испытывает свое везение. Во время съемок «Рюи Блаза» он чуть не погиб, переплывая бурный горный поток. Вода была ледяной и неслась с огромной скоростью. Маре понесло через порог головой вперед, он оказался в водяном смерче, зажатый в расщелине между скалами вниз головой, вверх ногами. Огромным усилием воли ему удалось выбраться из этого каменного мешка.
Настоящим шедевром оказался следующий фильм Кокто - «Орфей» (1947). Жан Маре сыграл лучшую роль в своей жизни. Действие древнего мифа Кокто переносит в действительность. В образе Орфея, обычно присущие героям Мааре, энергия и мужественность сменяются поэтической одухотворенностью, а дерзкая целеустремленность - властным влечением к любви - фатуму. Его партнеры - Мария Казарес, Франсуа Перье и Мари Деа - то есть все созвездие исполнителей, с поразительной тонкостью и точностью воплотили загадочные предощущения, строгую законченность поэтической мысли, идею роковой связи любви со смертью. На роль Эртебиза Жан Маре предложил Жерара Филиппа, но тот отказался. Эртебиза сыграл Франсуа Перье. На роль принцессы Смерти вначале планировалась Грета Гарбо, потом Марлен Дитрих, наконец, была утверждена Мария Казарес. Все члены съемочной группы восхищались режиссерскими находками Кокто, он по-новому использовал технические приемы. Он строил некоторые декорации так, что стены домов стали полом, а пол стеной, что придавало походке актеров необычность. Кокто придумал множество трюков для зеркал, через которые проходит Смерть со своими спутниками.
В 1948 году Кокто возобновил спектакль «Трудные родители». Маре играл вместе с Ивонной де Брэ. Спектакль прошел с оглушительным успехом. Газеты писали: «Вот вся правда об отношении матери и сына». Кокто перенес пьесу на большой экран. Но одно дело театральные подмостки, другое - кино. Здесь мать Мишеля очень сильно смахивает на его бабушку. Постарел за прошедшие десять лет и сам Маре. Теперь ему уже приходилось изображать молодость, «играть» ее. Критика, принявшая фильм более чем благосклонно, особенно выделяла дуэт Мишеля с матерью - сцену признания из первого акта. Порывистый и одновременно задумчивый, сыплющий словами и затаенно прислушивающийся к самому себе, Маре в этом эпизоде оказался достойным партнером знаменитой актрисы.
В 1949 году на экраны выходит еще одна картина Кокто - «Двуглавый орел», в котором Маре исполнил роль Станисласа.
Во французском кино появляются новые звезды - Брижитт Бардо и Жан-Поль Бельмондо. С первой из них случай сводит Маре на самой заре ее карьеры, в 1954 году. В фильме «Будущие звезды» он играл педагога консерватории, а Бардо изображала влюбленную в него ученицу. «Жан Маре создал прекрасный образ артиста, стремящегося заглушить свою боль работой...» - писал рецензент.
Успех не вскружил ему голову, как и многочисленные награды и призы. Он считал, что важно делать добро. Именно он с Фернанделем в конце 1950-х создал и несколько лет возглавлял Общество помощи актерам, потерявшим трудоспособность из-за болезни или несчастного случая. Он был пунктуален и не любил, когда приходили с опозданием. Однажды постановщик Жан-Люк Тардье пришел в кафе, где ему была назначена встреча, на две минуты позже. Маре его ожидал недовольный, с сердитыми глазами: «Если бы я был поездом, вы бы меня уже пропустили. Значит, я вам менее важен, чем поезд». А вот расточительность Жана Маре была легендарной. Рассказывают: «В аэропорту Ниццы Маре заметил старую плачущую женщину и поинтересовался причиной ее слез. Оказалось, что она алжирка и у нее недостаточно денег, чтобы купить авиабилет и полететь на родину. Не говоря ни слова, Жан идет к окошку, покупает билет и приносит ей». Он умел быть деликатным. Его подруга Жаклин Фери рассказывала, что, приглашая ее на обед, он умудрялся незаметно оплатить такси, которое она заказывала, чтобы возвратиться домой.
В 50-е годы Маре с головой уходит в мир театра. Он играет в «Митридате», ставит «Пигмалион», рисует к нему декорации, в этом же спектакле играет роль Хиггинса, создает образ Цезаря в «Цезаре и Клеопатре», вместе с Анни Жирардо пожинает лавры в «Двое на качелях». Наконец, он пишет либретто к балету «Ученик факира» - музыка Джеффа Дэвиса.
В 1952 году, а затем в 1957-1958 годах на сцене «Комеди Франсез» был возобновлен «Британник». Маре снова играл Нерона. В брошюре «Актер-поэт» Мишлин Менье писал: «Голос Жана Маре можно сравнить со звоном колокола под толщей воды, низким звуком поющего среди бури. Мне чудится в нем тягучесть музыки Дебюсси. Я очень люблю этот голос, мягкий, приятный, округляющий каждое слово, будто плетущий кружева. В интонациях этого голоса, несмотря на мужественность тембра, есть что-то детское...
Умение Маре слушать партнера - это свойство великих артистов. Сила текста Расина только подчеркивается этим молчанием, ибо оно напоено мыслями и отголосками чужих слов, как молчание в фильме «Орфей», когда слышится шепот подсознания. Маре говорит, что любит играть второй акт: «Я все время слушаю. Я слушаю Агриппину. Я слушаю Бурра. Я слушаю Нарцисса». И Жан Маре не дает зрителям упустить ни малейшего движения лица слушающего Нерона...»
Далее Маре снимается в трех фильмах Гитри. Он играл обаятельного, беспечного, благородного Людовика XV («Если б мне рассказали о Версале», 1954), верного Монтолона, сопровождавшего императора до последней его минуты («Наполеон», 1954), величественного Франциска I («Если б нам рассказали о Париже», 1955). Жан Маре снимается также у Ренуара («Елена и мужчины», 1954) и Висконти («Белые ночи», 1957).
Жан с детства не знал, что такое страх. На ежегодном гала-представлении Союза актеров Маре показал рискованный акробатический трюк - вскарабкался по железному пруту на высоту 15 метров и там зажег сигарету. Среди прочих в зрительном зале находился режиссер Андре Юнебель: «Обычно актеры, целиком состоящие из мускулов, не обладают психологической глубиной. Нельзя требовать от Геркулеса из Чинечиты, чтобы он был даровитым исполнителем. Но Маре - о, с ним я держал в руках редчайшую птицу. И так как я подготавливал «Горбуна», я, не колеблясь, решил: он будет Лагардером».
В 1959 году, поставив «Горбуна», Юнебель открывает серию костюмных исторических боевиков. Четыре его первых фильма с Жаном Маре в главной роли - «Горбун», «Капитан», «Чудо волков» и «Парижские тайны» вошли в ежегодную пятерку фильмов, давших самые высокие сборы.
В фильме «Капитан» Маре взбирается на отвесную башню по рукояткам кинжалов, срывается и падает с пятиметровой высоты. К счастью, без травм. Во время съемок фильма «Чудо волков» при падении с моста один из каскадеров разорвал барабанную перепонку. Юнебелль, режиссер фильма, решил использовать манекен, чтобы ни каскадер, ни, главным образом, Жан Маре не стали выполнять это падение. Надо было снять дубль без ведома актера. Маре, заподозривший что-то, прибыл на место до постановщика и, обнаружив манекен, одетый в его костюм, потребовал провести съемку прежде, чем появится Юнебелль. Ему не осмелились перечить, и сцена была снята без манекена и, к счастью, без несчастного случая. А на съемках «Джентльмена из Кокоди» без травм все же не обошлось. Взятый для наиболее опасных трюков каскадер получает травму, и актер рискует сам выполнить все трюки. Но во время съемок в порту Абиджана он неудачно оступается. Итог: растяжение связок икры, гематомы в бедре и вынужденный отдых в гостинице в новогодние праздники. Когда же съемка возобновляется, Маре должен прыгнуть с балкона на грузовик. Он прыгает, но соскальзывает с крыши машины на землю и ломает себе обе руки. Это не помешало ему пролететь над городом, с гипсом на предплечье, на подвешенном к вертолету стальном тросе. Не следует полагать, что у Маре была слишком горячая голова. Опасные трюки, которые он делал, тщательно рассчитывались. Он заставлял себя отрабатывать жест за жестом каждый элемент, прежде чем пускаться в приключение. Маре, будучи большим каскадером, не занимался никакими видами спорта, только лыжами зимой и плаванием летом. На вопрос, почему он стал актером, Маре отвечал, смеясь: «Чтобы не быть шутом в жизни».
Подобные роли Маре играет в «Графе Монте-Кристо», «Капитане Фракассе», «Железной маске». Его герои покоряют благородством, преданностью и смелостью. Маре сам исполнял трюки - режиссеры специально кадрировали сцены так, чтобы зритель видел - актер работает без страховки. Когда же его спрашивали, как ему это удается, Жан отвечал, что просто повторяет движения каскадеров, которых когда-либо видел.
В 1959 году Маре участвовал в фильме «Завещание Орфея», где перед камерой в роли Орфея появился сам Кокто. Точнее, прошел без грима, в своей обычной одежде среди руин своих же воспоминаний, мимо друзей и персонажей, в том числе и безмолвного и ослепленного Эдипа - Маре. Это была их последняя совместная работа.
Кокто умер 11 октября 1963 года, Маре провел около его смертного ложа бессонную ночь. Когда Кокто умер, Маре признался: «Теперь я буду только делать вид, что живу».
Маре решает усыновить ребенка, как когда-то это сделал Кокто, усыновив Э.Дермита. Однажды в баре он знакомится с молодым цыганом по имени Серж, у которого не было отца, некоторое время колеблется, но, в конце концов, делает этот решительный шаг, о котором ему еще придется пожалеть. Сержу девятнадцать. Его воспитанием никто не занимался, и Маре со всей ответственностью берет на себя роль отца. Он старается привить Сержу любовь к театру, занимает его в кино, отдает учиться пению, привлекает к оформительскому делу. Но Серж не увлекается ни пением, ни театром. Его интерес направлен главным образом на женщин. Он меняет их с такой быстротой, что вызывает гнев своего приемного отца. Серж не стремится работать, он занят только своими любовными похождениями. Отношения отца и сына портятся. Серж рассказывает, что однажды у Жана Кокто отец жаловался на его праздность, на что поэт возразил: «Цыгане - аристократия лени». Кокто вспоминал: «Я несколько лет изучал Э.Дермита, прежде чем усыновить. Жанно «признает» сына, не изучив». Серж с трудом находит свой путь, его увлекает сафари в Африке. Чем больше проходило лет, тем меньше было контактов у отца с сыном. Много лет спустя, в Валлорисе, Ж.Райх вспомнит фразу Жана: «Если бы ты меня не оставил, у меня не было бы катастрофы - Сержа».
Затем предстояла еще одна встреча с великим Висконти. Театр «Амбассадёр» предложил Жану Маре пьесу Уильяма Гибсона «Двое на качелях». Луиза Вильморен сделала фарнцузский вариант. Поскольку в пьесе всего два персонажа, Маре отказался от режиссуры спекталя и попросил Лукино Вискоти поставить этот спектакль. Женскую роль исполняла Анни Жирардо. Спектакль имел большой успех на премьере, но потом билеты стали плохо продаваться, хотя благодаря Жирардо все уладилось. Жан Маре восхищался руководством Висконти и работой Жирардо. Он отмечал, что Анни была очень точной, всегда следовала режиссерским указаниям и никогда не пыталась выиграть за счет своего партнера. Несмотря на успех пьесы, у Маре был трудности и в личной жизни, и в финансах. Тяжело заболел брат Анри и он перевез его в свой дом. Жорж Райх , с которым Маре прожил десять лет, покинул его. Неожиданно он получил письмо из Шербура, из которого узнал с удивлением, что его отец, которого он совершенно не знал, тяжело болен. Жан несколько раз ездил в свой родной Шербур для встречи с отцом. Очень скоро отец умер. А через короткое время умирает и брат Анри. Через месяц после этих событий с Жаном захотел встретиться один журналист. При встречи этот журналист признается ему, что он - его сводный брат, он был сыном ненастоящего дяди Жана - Эжена Удая. Эжен обожал мать Жана, и она любила его. Он хотел развестись и жениться на ней. На следующий день Жан рассказал матери эту историю. И она прямо ответила ему, что он - сын Эжена Удая. Альфред Маре, которого Жан считал своим отцом, не мог иметь детей.
И наконец в 1964 году выходит первый фильм о мировом злодее Фантомасе. Маре облачился в современный костюм и в лице журналиста Фандора вступил в единоборство со всемогущим преступником, скрывающим лицо под маской (роль Фантомаса исполнял также Маре). Актер гордился тем, что дал новую жизнь персонажу романов Сувестра и Алена.
На сцене Маре переиграл огромное количество персон - от романтических героев Кокто до императора в «Цезаре и Клеопатре» и Шоу из «Милого друга». В 1978 году он показал шекспировского Лира. Один из критиков воскликнул: «Шекспир - это высоченная гора, убивающая слабых и самонадеянных, дерзнувших на покорение ее. И что же? Маре достиг вершины. Я не знаю сейчас равного ему в трагедии. Не знаю актера, у которого была бы такая же глубина чувства. Его Лир - глыба эмоций, вулкан, извергающий раскаленную лаву страданий и гнева».
Именно театр, по признанию Маре, давал ему ощущение полноты существования. «Я провел свою жизнь в забавах. Когда актеры жалуются на усталость и тяжесть своей профессии, мне хочется рассмеяться. Меня никогда не утомляли роли, разве что Сирано и король Лир».
Но его таланты оказались поистине многогранными. Рисовал Маре с десяти лет. Еще раньше придумывал и конструировал декорации для своих детских театральных импровизаций. Юношей. работая у фотографа приглядывался, как хозяин писал маслом. Вскоре и сам взялся за кисть. Пройдут годы и Пабло Пикассо, увидевший картины зрелого Маре скажет, что с таким талантом живописца нечего делать на «каких-то там киносъемках». Жан не только рисовал и писал картины. Он создавал эскизы костюмов для спектакля в театре «Буфф Паризьен», директором которого был какое-то время. Среди прочих работ Маре-художника много портретов Кокто. В 1964 году Жан записал пластинку с песнями на стихи своего друга и учителя. Через 12 лет в парижской «Галери Просцениум» открылась выставка скульптурных произведений знаменитого актера, вышла книга его воспоминаний, а вскоре и сборник сказок. Автор иллюстраций к сказкам - все тот же, многогранный Жан Маре. Помимо всего Жан создавал керамическую посуду и даже пробовал себя в качестве парфюмера.
Он снимается в семисерийном телефильме Юнебеля «Жозеф Бальзамо» (1975) по роману А. Дюма.
В середине 1980-х Маре создал моноспектакль «Кокто - Маре» - своего рода путешествие по жизни и творчеству друга и учителя, который затем показал во многих городах мира.
Весь 1993 год вместе с Мишель Морган он играл в театре «Буфф-Паризьен» в спектакле, посвященном тридцатилетию со дня смерти Кокто - «Священные чудовища».
В следующем году Маре поставил для известной актрисы и эстрадной певицы Режим «Равнодушного красавца» Кокто. Вторым изданием вышла его автобиография, почти мгновенно исчезнувшая с прилавков книжных магазинов. Он выпустил воспоминания «Непостижимый Кокто», альбомы своих живописных, скульптурных и гончарных работ.
Великий актер закончил кинокарьеру в фильмах великих режиссеров - Бертолуччи («Ускользающая красота») и Лелуша («Отверженные»).
Серж-приемный сын Жана Маре жил отдельно. Видимо стеснялся слухов о сексуальной ориентации человека, принявшего живое участие в его судьбе. Овчарка по кличке Гюго заняла место любимого пса Мулука, найденного Жаном на одной из военных дорог, и давно умершего.
С годами Маре все меньше снимался в кино. Перебрался из Граса в окресности живописных Канн. Теперь Маре жил неподалеку от усадьбы Пабло Пикассо, в Валлорисе, в скромном доме, который он называл «Внутренний двор». В этих краях Жан встретил своих последних в жизни настоящих друзей Джо и Нини Паскали. Он снова писал картины, занялся изготовлением оригинальных ваз и статуэток, на которые ставил изящный автограф. Эти работы с удовольствием раскупали туристы.
«Счастье моей жизни, - писал Маре, - в том, что я стремился избавиться от недостатков, мешающих мне стать таким, каким я хотел быть... Если страстно чего-то желаешь, готов сделать все, даже что свыше твоих сил, чтобы добиться победы».
С конца января 1997 года он принимал участие в постановке театра «Фоли-Бержер» «Арлезианка» Альфонса Доде. «Играть крестьянина Балтазара - просто счастье. Как только постановщик Роже Луре предложил мне эту роль, я тут же согласился. Меня восхищает его умение работать с актерами, вспомните хотя бы его «Годы твиста». И кроме того, закончить карьеру на подмостках небольшого театра «Фоли-Бержер» - это замечательно гармонирует со смехотворностью моей жизни».
В дружбе Жан Маре был честен и искренен. О своих отношениях с женщинами предпочитал не болтать, считая это недостойным. Был верен своим друзьям, часто поддерживая их материально, хотя самому никогда не удавалось скопить деньги на черный день. Никогда не преувеличивая своих заслуг, скорее преуменьшая, он писал своему другу, поэту Роберу Лабади, за три года до смерти: «Я делаю скульптуры не потому, что я скульптор, рисую не потому, что я художник, пишу не потому, что я писатель. Я только развлекаюсь, и вы это знаете. Снимите ваши искажающие очки. Я даже не знаю, являюсь ли я настоящим актером». Дерзкий и мужественный герой в кино, он не любил появляться на гала-премьерах, чтобы лишний раз покрасоваться на глазах у публики. Ж. Кокто вспоминал: «Обстановка этих вечеров парализует его настолько, что он буквально теряет дар речи. Я догадываюсь, что лишь одно обстоятельство позволяет ему появляться перед театральным залом - броня роли».
11 декабря 1993 года Жану Маре исполнилось 80 лет. Директор театра «Буфф-Паризьен», его друг Жан-Клод Бриали, собирается сделать ему сюрприз. Вот уже несколько месяцев он обзванивает и пишет всем поклонникам «священного чудовища», как любил называть себя Маре. Он собирается поставить импровизированный спектакль в честь «праздника Жанно»... Маре ничего не подозревает. В условленный день за ним приезжает машина с шофером и везет актера в театр... Все приглашенные уже там. Они встают, когда он входит. Маре узнает всех своих друзей и, наконец, все понимает. Его сажают в четвертом ряду, рядом с Мишель Морган, он волнуется, на глазах слезы. Издатель и друг Анри Бонье, видевший его с балкона 1-го яруса, скажет потом: «Вокруг него распространялось сияние». Он напишет Жану: «Я увидел твою ауру, твое сияние, ты - ангел». Все - на сцене и в зале - потеряли чувство времени. Наконец, Бриали просит виновника торжества подняться на сцену. Напряженный, волнующий момент. И вот человек, актер говорит: «!Никогда, даже в своих самых безумных мечтах, я не смог бы представить, что когда-нибудь мое 80-летие будет праздноваться с таким теплом и любовью». Голос его от волнения прерывается. Справившись с волнением, он добавляет: «Я не заслуживаю подобного чуда». Это было, без сомнения, одно из его последних ощущений большого счастья на этой земле. Маре заканчивает свою речь шуткой Кокто: «Чем больше свечей в нашем именинном пироге, тем меньше у нас дыхания, чтобы задуть их».
10 октября 1997 года по всему Парижу были развешены афиши премьеры «Бури» Шекспира в театре «Эльдорадо» с Жаном Маре в роли Просперо. «Меня изобразили каким-то божеством, восседающем на облаке, - говорил в одном из последних интервью актер. - А я в этот день был на краю смерти. Служанка нашла меня лежащим на полу ванной без сознания и с температурой за сорок. Приятель, по профессии гинеколог (я, кстати, обожаю рассказывать всем, что у меня есть собственный гинеколог), доставил меня в госпиталь, где я полтора месяца пролежал в реанимации с двусторонним воспалением легких. Представляете себе, если бы я помер при таких-то афишах по городу. Это было бы верхом актерства!» Он никогда не жаловался на старость и одиночество - называл себя «стариком, который развлекается». Говорил, с улыбкой и светом в глазах, что всегда живет сегодняшним днем и в этом один из его рецептов счастья.
Кароль Вайсвайлер: «Злоупотреблял ли Жан Маре своим здоровьем? Несомненно. Его купание в ледяной воде, многократные падения, переломы давали о себе знать. У него возобновились болезни: грыжа межпозвонковых дисков, воспаление седалищного нерва. В 1988 году он обследуется у профессоров в Ницце. Диагноз: рак костного мозга. Профессор Циглер спросил у супругов Паскали: «Может ли кто-либо сказать мосье Маре правду?» - «Нет, - ответили они одновременно, ошеломленные этим известием, - сколько ему осталось жить?» - «В его возрасте процесс идет медленно: пять или шесть лет. Но вы правы, не стоит его беспокоить».
Гражданин города, Жан Маре соглашается опекать фестиваль, начиная с 1990 года проходящий в Морском театре в Гольфе-Жуан, впоследствии названный его именем. Каждый год Маре принимает участие в празднике гончаров, для которого всегда рисует афиши. В 1998 году его подруга Жаклин Фери, видя, как он работает над афишей 1999 года, спросит его: «Почему ты делаешь ее так рано?» - «Потому что в будущем году меня там не будет», - ответит он...
Он с трудом передвигается. В январе 1998 года он все же отправляется в Канн на вернисаж, где выставляются его картины, скульптуры, керамика и литография. Это будет последнее публичное появление. На вопрос Ж.-Л.Тардье он отвечает: «Ты спрашиваешь, скучаю ли я? Нет... Я ожидаю свою смерть с крайним любопытством. Надо уметь подчиняться неизбежному».
Джо и Нини Паскали его практически не покидают. Жан называет их «моя настоящая семья». Потрясенный Джо рассказывает: «Жан страдал все больше и больше. Несмотря на переливание, состав крови оставался плохим, и его, который никогда не жаловался, я первый раз в субботу, накануне его смерти, увидел плачущим». В этот день Джо, видя ухудшающееся состояние Маре, остался вместе с ним в его доме. Ночью Жану Маре стало хуже, он стал задыхаться. В четыре часа утра его увезли в больницу в Канн. На следующий день, в воскресенье 8 ноября, Нини и Джо приехали в больницу к двум часам дня. Ему было намного лучше, боли не мучили его, и он даже шутил. Затем он сказал им: «Этим вечером». В три часа почти успокоенные Нини и Джо уехали. В шесть часов позвонил врач: «Немедленно приезжайте!» Когда они приехали, сердце Жана Маре уже не билось. Он умер от отека легких, как и Жан Кокто 35 лет назад.
Жан Маре не дожил всего одного месяца до своего 85-летия. Последний из священных монстров французского кино, символ евродекаданса и дежурный персонаж французских фильмов плаща и шпаги, любовник-вдохновитель Кокто и многоликий герой «Фантомаса», актер театра и кино, человек, считавшийся «своим» и в тусовке Сен-Жермен-де-Пре, и на каннской набережной, большой художник, скульптор и просто великий...
Даже собственные похороны он постарался превратить в представление. На соборной паперти Валориса был установлен огромный портрет с изображением улыбающегося Жана Маре, а его голос, записанный на пленку, обращался к собравшимся с прощальным приветом. Он выдержал свое последнее испытание - не спасовал перед смертью. Последнее пристанище Жана Маре в Валлорисе на Старом кладбище, куда нужно подниматься по крутой дороге в гору и откуда как на ладони виден весь город. Большой мраморный постамент с фигурой сфинкса и двумя львами выполнен самим актером еще при жизни. Здесь очень много солнца, но нет ни деревьев, ни цветов. А он желал быть похороненным под оливковым деревом и хотел, чтобы над ним пели цикады.
Если красоту признать частью таланта, Жан был чистым гением. Актер театра и кино, живописец, скульптор, декоратор - он ставил спектакли, сочинял сказки для детей и сам стал легендой. Все, с кем работал Маре, отмечали его скромность, такт и профессионализм. До последних дней он оставался творчески активным художником. Его называли человеком с тысячью талантов.
Кароль Вайсвайлер: «Наверное, это вечная проблема. Вопрос наследования имущества после смерти Жана Маре стал краеугольным камнем в отношениях Сержа и супругов Паскали». В декабре 1996 года Маре пишет свое последнее завещание (раньше имелось другое), где объявляет своей наследницей Нини Паскали и желает начать дело по отрицанию отцовства, тем самым, делая единственными наследниками супругов Паскали и лишая Сержа его доли наследства. После смерти Маре, чувствуя себя несправедливо обойденным, Серж окружает себя нотариусами и адвокатами, обвиняя супругов Паскали в вымогательстве. Адвокат Сержа предлагает разделить имущество Жана Маре поровну, но Паскали отказываются. Серж считает Паскали виновными в размолвке с отцом и не собирается участвовать в создании музея Жана Маре, если Паскали будут его организовывать.
Жан-Люк Тардье: «Во время моих многочисленных приездов в Валлорис я никогда не видел там Сержа. Никаких признаков сострадания по отношению к Жану». Жаклин Фери: «Нини и Джо были искренне привязаны к Жану». Жан Маре в письме Р. Лабади писал о Серже: «...но я не хотел бы, чтобы после моей смерти он делал неприятности Нини и Джо, которые были в течение 26 лет совершенными и незаинтересованными друзьями». Сами же Паскали так говорят по поводу наследства: «Серж оспаривает все. Он заставил опечатать все, в том числе квартиру на улице Норвэ, которая принадлежит нам. Мы не можем вступить во владение даже нашими вещами. (Нини купила в пожизненную ренту у Жана Маре дом «Ле Прео» на улице Норвэ). Он забрал все образцы глиняной посуды Жана. Из-за этого нам пришлось прекратить нашу работу и закрыть магазин в Валлорисе. Мы храним также картины, принадлежащие нам, для музея Жана Маре, который должен быть на этом месте».
Где же истина? Думается, непримиримые стороны могли бы прийти к компромиссу, чтобы почтить память любимого ими человека. Сегодня, наследство все еще заблокировано, архивы, воспоминания, произведения искусства Жана Маре опечатаны. В то же время письма Жана Кокто, которые Маре хранил у себя на улице Норвэ, и письма Жана Маре к Жану Кокто, которые считались утерянными, были выставлены на аукционах в Париже. Вот что случилось с последним «завещанием Орфея».
Но все-таки, несмотря на четырехлетнюю тяжбу, 29 июня 2002 года музей «Площадь Мааре» открыл свои двери в помещении бывшего магазина Жана Маре под эгидой муниципалитета Валлориса. Он представляет собой прообраз будущего музея Жана Маре.
|
